Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности] - Михаил Ахманов

– Да. Но я встречался с твоей дочерью. Отплыл из Лондаха в Сериди, а уж потом пустился странствовать по Бескрайним Водам.

По лицу Че Чантара проскользнула тень - едва заметная, словно малый обломок разбитого бурей корабля на спокойной и ясной поверхности моря.

– Чолла… - задумчиво протянул он. - Дочь моя всегда хотела больше, чем я мог ей дать. Ну, теперь она взяла все, что пожелалось… Но счастлива ли? И хороша ли по-прежнему?

– Хороша, - признался Дженнак, опустив вопрос о счастье. - Временами я сожалею, что не стал твоим близким родичем.

– Но не слишком, а? - глаза Чантара уже смеялись. - Что же до родства, то кровь Шестерых и так делает нас близкими родичами. Жаль, что не все об этом помнят… - Он смолк, потом бросил на Дженнака лукавый взгляд. - Значит, ты видел Чоллу, дочь мою, и она все так же красива… Теперь я понимаю, отчего ты задержался!

– Не только поэтому, клянусь тридцатью тремя позами любви! Корабль мой отогнало штормом к устью Матери Вод, и там, пока чинили судно, я померился силой с демоном…

Глаза Чантара насмешливо блеснули.

– Вот как? С таким же демоном, как Паннар-Са? Я слышал песню о твоих подвигах, сложенную одним кейтабским тидамом…

– Да простит его Арсолан, владыка истины! - со смехом подхватил Дженнак. - Но на сей раз демон был настоящим… какая-то древняя тварь, обитавшая в болотах, рядом с угодьями туземцев-арахака… Мы бились с ней, и один мой воин умер, а сам я на время сделался сухим листом, парящим в Великой Пустоте. Но арахака исцелили меня и одарили - правда, дар пришел ко мне не совсем из их рук… Взгляни!

Он остановился рядом с низким столиком, сунул руку в сумку и выложил на полированную гладкую поверхность шарик из яшмы. Вид этой драгоценности вмиг разрушил ироничное спокойствие Чантара; он вздрогнул и посмотрел на нее с таким выражением, будто очутилась перед ним бочка с громовым порошком, и на донце ее уже тлел фитиль. Он даже забыл осведомиться о здоровье гостя и о ранах, нанесенных болотной тварью, и пожелать погибшему воину легкой дороги в Чак Мооль… Владыка Арсоланы был потрясен, и лишь это извиняло подобную неучтивость.

– Мне говорили, - произнес Дженнак, стараясь не глядеть на изумленное лицо Чантара, - что такие шары делают в далеких горах, за которыми прячется солнце, а потом они странствуют по всем притокам Матери Вод и всюду почитаются могущественными талисманами. Возможно… - Тут он смолк, припоминая сказанное старым арахака. Тот утверждал, что магические шары не меняют и не отнимают, а дарят, желая изведать искренность и мудрость того, кому преподнесен дар. Ведь человек, говорил Старец, существо скрытное; слова его могут быть легки, как перья, мысли тяжелы, как камни, а намерения ядовиты, словно колючка для чен-чи-чечи. Но суть заключается не в намеренияи и словах, а в делах, не в скрытом, а в явном; и колдовской талисман, поднесенный в нужное время, подталкивает к свершениям, а свершенное позволяет узнать человека.

Не подарить ли его Че Чантару? - мелькнуло у Дженнака в голове, и в следующий миг мысль эта стала действием.

– Я не подумал о приличиях, приехав без подарков, - вымолвил он, касаясь пальцем багрово-алой сферы. - Может быть, это…

– Нет! - Чантар будто бы очнулся. - Нет, родич! Дар, посланный богами, не отдают, и с ним не расстаются; он твой и только твой!

Лицо его было теперь серьезным и сосредоточенным, а в глазах не замечалось и тени иронии.

– Посланный богами? - протянул Дженнак. - Но мне казалось, что горы, за которыми прячется солнце - это Чанко… Чанко, страна, что лежит у границ твоей державы.

– Возможно, - плечи Чантара приподнялись и опустились. - Но разве боги не могли заглянуть и туда? И научить тому, чему не научили нас?

Дженнак был поражен не меньше, чем повелитель Арсоланы, узревший яшмовый шар. Если один из богов побывал в Чанко, то почему не сказано об этом в Книге Минувшего? Сама мысль о подобном умолчании показалась ему кощунственной - ведь боги не обманывают людей!

– Чанко не приняла Кино Раа, - наконец выдавил он.

– Откуда мы знаем об этом? - сагамор потер свой раздвоенный подбородок. - Из легенд, из историй, дошедших от предков, но не из Чилам Баль. В Чилам Баль об этом не говорится. Там вообще нет ни слова о Чанко!

– Боги не обманывают людей. - Дженнак сказал вслух то, что думал.

– Да, не обманывают, но разве умолчание - обман? Быть может, Чанко - ларец с сокровищами, о коих знать нам еще не дано? Быть может, эти богатства должны приходить к нам с неторопливостью, с течением веков, минуя руки тех, кто считает их магическими талисманами? Что мы ведаем о Чанко! Ничего! На этом ларце прочная крышка, родич. Я посылал туда жрецов и солдат, и караваны с товарами, и горцев, что лазают по скалам лучше коз - никто не вернулся! Осталось лишь сходить самому…

Дженнак молчал, размышляя над неожиданным поворотом беседы. Конечно, он был приглашен в Инкалу не за тем, чтобы толковать о секретах Чанко, сколь не были бы они занимательны. Чанко - дело прошлого или, быть может, будущего, а сейчас пора бы поговорить об ином, о Коатле и Мейтассе… И об атлийских шпионах, затаившихся в Лимучати и поджидающих, кто из Дома Одисса приедет в Арсолану, чтобы заключить союз…

Но темы для бесед выбирал хозяин, а он не мог отвести взгляда от яшмовой сферы. Наконец Че Чантар вновь коснулся ложбинки на подбородке и произнес:

– Ты что-нибудь делал с ним? С шаром, я имею в виду?

– Он похож на майясские гадательные сферы, а их, как я слышал, вращают… Я попытался его покрутить, но… - Дженнак пожал плечами.

– Покрутить! Клянусь светлым оком Арсолана! - Че Чантар воздел руки вверх, но не торжественно, как полагалось в позе благодарения, а естественным человеческим жестом. - Покрутить! - снова повторил он. - Разумеется, надо покрутить, только не пальцами. Идем!

Двигался он со стремительностью юноши, еще не поднявшего меч в поединке совершеннолетия. Дженнак, правда, был выше Чантара на пол-головы, имел длинные ноги и потому поспевал за хозяином без особых хлопот. Они возвратились ко входу в зал с тремя стенами, где свечи были сейчас потушены - кроме одной, измерявшей время; там повернули к арке, занавешенной трубочками из цветного стекла на серебряных нитях - они тонко зазвенели за спиной Дженнака; прошли по коридору, устланному белым ковром с алыми квадратами - цвета Мейтассы и Одисса, машинально отметил Дженнак; нырнули под другую арку с прочной дверью, которую Чантар открыл поворотом незаметного рычага; перешагнули высокий порог и очутились в уютном хогане с большим окном, пробитом прямо в скале. Тут находился низкий широкий стол с парой сидений, ковры и циновки на полу, а вдоль стен - ларцы и сундуки, вероятно с книгами, решил Дженнак. Между сундуками зиял проем, ведущий в соседнее помещение, опочивальню с ложем, жаровней и массивными подсвечниками в форме разинувших пасти кайманов.